Помоги мне стать человеком

Название: Помоги мне стать человеком
Автор: Арел Айс
Фэндом: Jared Padalecki, Jensen Ackles
Рейтинг: R
Жанры: Драма, Фэнтези, Фантастика, Философия, Даркфик, Hurt/comfort, AU, Songfic, Мифические существа
Предупреждения: OOC
Размер: Драббл
Статус: закончен

Описание: ...уже в этой жизни.

Человеческая Раса

I don't belong here
Мне не место здесь,
Not in this atmosphere
Не в этом мире.
Goodbye, goodbye, goodbye
Прощайте, прощайте, прощайте!

В ржавых трубах завывал ветер, звенели металлические ставни, скрипел в работе и жил своей жизнью железный город. Здесь, снаружи, царила вечная зима, не то что под землей — в стальной жаровне. Все хладнокровные планеты в ужасе и панике сбегали кто куда — в любые уголки Галактики. Верхушка Рептилоидов покоряла дальние планеты с более лучшим климатом, плодородной почвой и равным соотношением дней и ночей в году.

Дженсен Росс Эклз, Великий Дракон Вод, всегда считал планы и надежды правителей найти уютный уголок во Вселенной глупыми, наивными и какими-то детскими мечтами, которым не суждено было осуществиться. По крайней мере, в этой жизни. Точно не в этой.

Он владел тюрьмой для иноземцев. Или собственной плантацией рабов, если хотите, и вполне был доволен жизнью. Работа не пыльная, прибыльная и довольно статусная — знай что только следи за пленными из других планет, да заставляй их пахать мерзлую неплодородную землю Ориона.

За род деятельности, а быть может еще за суровый нрав и колючий холодный взгляд, леденящий кровь в жилах, в кругу своих его прозвали Надзирателем, считали отстраненным, холодным, циничным, мрачным типом… И в принципе были правы. Ведь каким по идее должен быть хладнокровный дракон с жидким азотом, текущим по венам?..

За запотевшим окном танцевали снежинки, а во дворе, звеня стальными воротами, суетились разведчики, шугаясь громких, отрывистых команд своего начальника, Кристофера Леннерца. К тюрьме подъезжали грузовики, и ребята Леннерца одного пленного — уже раба — за другим выводили в кандалах, проходя по коридору с решеткой под напряжением.

Эклз не верил своим глазам — пленными были люди. Уж этих он ни с кем не спутает. И все это ему уже не нравилось.

***

На Орионе всегда было холодно. На Орионе жили только хладнокровные — но это не правда. Дженсен это знал как никто другой. Он был Надзирателем.

Сотни… нет — тысячи пленных с планеты Земля были тому противоречием. Великий народ, непобедимая раса Арийцев… сейчас их люди были в плену. Были рабами.

Дженсен каждый день проверял, как они вспахивали безжизненную почву Ориона, чтобы лишний раз доказать мерзким Змеям их ничтожество, их разрушительную силу и неспособность создать хоть искорку, хоть подобие настоящей жизни.

— Энергичнее!.. — Дженсен часто злился. И тут уж сложно понять на кого в действительности. Несчастный, но все еще гордый, не сломленный раб получил удар кнутом по спине, упал в вязкую серо-грязную жижу, но ни слова не обронил. Уж ни это ли так бесило Дженсена Росса Эклза — Великого Дракона Вод?..

— Как угодно Змею… — протянул землянин, и из его уст это прозвучало самым последним оскорблением во Вселенной. Дженсен стиснул зубы и прошипел совершенно по-змеиному:

— Р-р-работ-тай, млекопит-тающ-щ-щее, — Дженсен прошествовал мимо высокого и нескладного на первый взгляд Землянина, чтобы покарать следующую чертову совершенную тварь!

Ненависть, основанная на гремучей смеси зависти, любви и восхищении, наверное, самая опасная вещь в мире.

Дженсен, сколько себя помнил, никогда не хотел быть собой. Он просто болел Человеческой Расой. И чем больше он находил в ней прекрасного, тем более ненавидел. Чем больше ненавидел, тем более восхищался. Чем больше восхищался, тем более боготворил… И предавал свое божество.

…Дженсен аккуратно положил окровавленный кнут на свой рабочий стол и устало вздохнул, потирая виски.

От самокопания его отвлек деликатный стук в дверь.

— Войдите, — холодно бросил Эклз, беря кнут в руки и вертя им перед глазами.

В проеме показался Кристофер Леннерц — гордый и мощный, как скала.

— Вы приказывали предоставить Вам Земного генерала.

— Так в чем проблема? — изогнул бровь Дженсен. — Заводите, — отвернувшись, небрежно бросил дракон, будто его тут вообще ничего не трогало, хотя все нутро трепетало в предчувствии… чего-то.

Кристофер, стиснув зубы, сдержанно кивнул и жестом приказал своим ребятам заводить пленника.

Гордый, с прямой спиной, со спокойным и открытым взглядом в кабинет вошел высокий, широкоплечий мужчина с густыми каштановыми волосами. Теплые каре-зеленые глаза смотрели на Дженсена без тени страха, раболепия и, как ни странно, ненависти.

Эклз неприлично долго завис на своем госте, пока не услышал деликатное покашливание главы разведгруппы.

— Мистер Леннерц, оставьте нас, — спокойно распорядился Дженсен, и откинулся в кресле, принимая расслабленную, почти непринужденную позу.

— Но…

— Без возражений, командир, — Эклз зло и раздраженно покосился на Леннерца. Тот пожал плечами, разворачиваясь к выходу и уводя своих ребят. Железная дверь глухо захлопнулась, оставляя дракона и человека один на один.

— Как зовут? — спросил Эклз, сцепляя руки в замок.

— У вас, или вообще? — спокойно уточнил землянин.

У Эклза появилось неприятное и неотвязное впечатление, что над ним издеваются, хотя, конечно, пленный был предельно вежлив и говорил сугубо по делу.

— Я прекрасно знаю все имена пленных, полученные здесь, Зед-415, — сощурился Эклз, подаваясь немного вперед, и оперся локтями о стол. — Я о твоем настоящем имени.

В теплых каре-зеленых глазах что-то блеснуло, и тут же угасло, Эклзу показалось, что землянин готов съязвить что-нибудь, но тот ответил совершенно спокойно:

— Джаред Падалеки, — прозвучало лаконично.

— Значит так, Джаред Пада…

— …леки.

— Падалеки. Ты больше не будешь работать на плантации, — заявил Дженсен, и с удовольствием отметил мимолетное удивление, проскользнувшее на бесстрастной маске лица Падалеки.

— Простите?

— Не прощаю. Ты будешь работать в моей резиденции: возле меня. Будешь убирать за мной, таскать еду и делать все то, что я тебе прикажу.

Дженсен снова откинулся в кресле и с удовольствием протянул:

— У меня будет целый земной генерал на побегушках!

Джаред еле заметно дернулся в своих кандалах, на что Дженсен неодобрительно цокнул языком, качая головой:

— Смотри, генерал Падалеки, от тебя зависит жизнь и относительное благополучие твоих людей, — Эклз улыбнулся. — Ты бы постарался угодить мне.

— Вы… — процедил Джаред, но не смог продолжить.

— Прежде всего, обращайся ко мне: «Мой Господин». Понял?

Землянин сжал зубы и кулаки, чтобы не начистить гадкую змеиную рожу Надзирателю.

— Я не слышу, — нахмурился Дженсен.

— Да, мой Господин, — сквозь зубы выдавил Джаред.

— А теперь любезнее, — мягко улыбаясь, попросил Эклз. — Без этой всепоглощающей ненависти. Так, как будто ты не хочешь меня убить прямо на месте.

— Земляне никого не убивают, мой Господин, — Джаред насилу улыбнулся, слегка склонив голову, чтобы скрыть оскал, маскировавшийся под повиновение.

— Да вы ж мои хорошие, — с издевкой проговорил Эклз и поднялся, чтобы освободить Джареда от цепей. — Теперь все в твоих руках, не сломай своих парней.

***

…теперь божество Эклза все время маячило перед глазами, услужливо улыбаясь, называло своего вечного раба «Господином» и какими-то чудесным образом не теряло при этом своего достоинства.

Святотатством казалось даже легкое прикосновение к сему созданию… но Эклз и не касался же. Он ласкал взглядом и пытался понять. Пытался разгадать загадку, шифр, код или в чем был секрет этих млекопитающих?..

***

You know it's hard sometimes
Ты знаешь, что иногда тяжело
Being humankind
Быть человеком,
Keeping up with the pace
Выдерживая темп,
Keeping up with the pace, yeah
Да, выдерживая темп.

Джаред совершенно не понимал эту расу — агрессивную, завистливую, жестокую. Но еще больше он не понимал отдельного представителя рода Змеиного.

Надзиратель будто играл в сложную игру с непонятными даже для ее создателя правилами. Он был то задумчив и неподвижен, как ледяная статуя, и такой же отстраненный, то пышущий гневом и яростью, от которой заледеневали стены и лопались водопроводные трубы… И после того, как он забрал Джареда к себе, сделав его банальной служанкой при своей важной персоне, Эклз больше его не бил, не загружал адской работой, но порой смотрел с такой жгучей ненавистью вкупе с болезненным обожанием, что даже много видавшему Падалеки становилось, мягко говоря, не по себе.

Окончательно привела Джареда в смятение, несогласие с самим собой, внезапная болезнь неприступного гордого Змея, который, сидя в своем железном кабинете, плевался ядом пуще прежнего, орал на своих подчиненных, при этом совершенно не имея сил, чтобы пошевелиться.

Тут уж человеческая добродетель (или глупость?), совесть и жалость к беспомощному (на данный момент) существу взыграли в Падалеки с небывалой силой.

Лавируя между паникующими подчиненными, он бесстрашно вошел в кабинет, выслушал гневную, совершенно нецензурную тираду в свой адрес и, не обращая внимание на прожигающий все тело зеленый огонь, заговорил:

— Мой Господин, вы больны. Вам нужно в постель.

— Мне нужно спокойствие! — огрызнулся Эклз.

— Я знаю несколько рецептов травяных отваров, которые…

— Мне. Этого. Не. Нужно, — тяжело вдыхая мерзлый воздух через нос, процедил Дженсен, пытаясь встать. В глазах резко потемнело, и уже в следующую секунду Джаред поддерживал его за руки, и что-то тихо говорил про отвары, бабушку и теплую, богатую лечебными травами Землю…

— Я тебя ненавижу, — Джаред еле смог разобрать чуть слышный шепот.

— Почему, мой Господин? — Джареду и правда было интересно. Они, люди, никогда никого не притесняли… Тогда чем заслужили такую ненависть? Но безвольный Дженсен уже висел у него на руках.

***

Очнулся Эклз у себя в постели. Было тепло и уютно. И что-то еще… Дракон скосил глаза в сторону и заметил Джареда, колдующего у окна с какими-то баночками-скляночками.

— Зачем ты это делаешь?

Вопрос прилетел в спину тоном близким к обычному человеческому, без всяких стальных шипящих ноток, и Джаред обернулся, чтобы увидеть озадаченного, мило жмурящегося Дженсена, приподнявшегося на локтях и смотрящего на него с искренним недоумением.

— Что именно?

— Я был слаб. Ты мог бы убить своего врага и мучителя… но спас, — Дженсен спустил ноги на пол, касаясь босыми ступнями ледяного пола.

— Я человек, а не убийца. Тем более, лежачих не бьют, — пожал плечами Джаред, и поднес к губам дракона склянку с каким-то ядерно пахнущим пойлом.

— Это что? — подозрительно покосился на жидкость Дженсен и повел носом.

— Не бойся, хотел бы я вам навредить, Господин, то давно бы это сделал.

— Не сомневаюсь, — пробурчал Эклз.

— Поможет восстановить силы, — пояснил Джаред. — Вас отравили. Свои же, — добавил Падалеки с таким видом, что Эклзу даже стало смешно.

— Неудивительно, — коротко прокомментировал Дженсен, и отхлебнул травяного отвара.

— У нас своих не бросают, и готовы даже умереть друг за друга. Что вы за раса такая, готовая убить своего же сородича? — не смог сдержать возмущения, недоумения и… суеверного ужаса Падалеки.

Дженсен усмехнулся в склянку:

— Слышал про такую штуку, как борьба за власть?

По нахмуренному виду Падалеки Эклз понял, что у них на Земле такое не практикуют, и вздохнул печально:

— Странные вы, люди. Но чудесные.

Падалеки закашлялся: ему показалось, или Змей сейчас действительно отвесил не хилый такой, по драконьим меркам, комплимент его расе?

Телескоп

You're out there
Ты далеко,
I hear you calling from behind the star fields
Я слышу твой зов за звёздными полями.
I feel you
Я чувствую тебя,
Radiating energy like eternal northern lights
Излучающую энергию, как вечные северные сияния.

flashback:

Дженсен настолько же глуп, насколько и молод. Страсть разрывает грудь, стремится наружу — к свободе, счастью и далеким звездам.

Сразу же по достижении совершеннолетия молодой Эклз записывается добровольцем в разведотряд. Он хочет увидеть мир, его куда-то так сильно тянет, что сопротивляться просто глупо.

Конечно же, в группе он был мальчишкой на побегушках — подай то, сбегай туда, помой вот это… Но Дженс был доволен и даже горд. Как же! Он представитель самой продвинутой расы во Вселенной, — ну, почти, по его скромному мнению, — он покоряет миры. Пусть и намывая в промежутках пол их звездолета.

В экспедициях он старался проявлять себя. Часто его знания спасали группу от верной смерти. Любовь Эклза к иноземцам заставила его досконально изучить все расы: их обычаи, традиции, менталитет и приличное количество языков, включая всеобщий, которым брезговали особо пафосные и высокомерные Змеи, считая, что изучение всеобщего языка — это ниже их достоинства. Это, конечно, выходило им боком, поэтому данной группе повезло с Дженсеном Эклзом. Иначе, они бы не вернулись домой.

Но если бы и не эти глупые ящерки с эго настоящего горного Дракона, то и не бывать мальчишке Дженсу капитаном Дженсеном Россом Эклзом. И не добрались бы они до прекрасно-противоречивой планеты Земля.

Конечно, Дженсен изучал древние фолианты, писанные самыми мудрыми Змеями Ориона, но никакая книга не сможет передать настоящей, живой, волшебной атмосферы, открытых, по-настоящему солнечных… людей.

Именно в этот момент, буквально только сойдя с трапа, Дженсен понял, что влюбился.

Новое чувство распирало изнутри, крепло, волновало, и холодному Змею почему-то хотелось плакать.

Он понял, куда его тянуло так сильно, что казалось, если он не найдет этот магнит, то просто умрет.

Но теперь он был не последним Драконом в Орионе, вертелся в политических кругах, у власти, и не имел права на сантименты и чувства.

***

— Малыш, ты чего такая бука?

Дженс поднял глаза на своего советника, заместителя и выносителя мозга в одном лице — Кристофера Леннерца.

— Заткнись, Крис, и перебирай дары.

— Дар-р-ры… — протянул Крис, жмурясь, словно кот на солнышке. Или как тут называют местное животное, урчащее, как перегретый генератор?

Дженсен раздраженно на него покосился. Этот типчик его раздражал.

— Тебе не кажется, что из этих одуванчиков можно выжать побольше, чем жалкие подачки?

— Нам не выгодно вести войну с такой сильной расой, — холодно отбрил Дженсен. Его раздражал сам вид этого Дракона, его желтовато-зеленые глаза с зрачками-щелочками, мелко пульсирующими в предчувствии скорой наживы.

— Ты слишком много думаешь, Дженсен, расслабься, — фыркнул Крис, по-змейски плавно перетекая ближе к Эклзу.

— Хочешь, чтобы я уподобился ящеркам с усохшим мозгом, что бегают по Ориону в поисках пищи? Ну уж нет, увольте, я лучше пошевелю лишний раз извилинами.

— Да что тут шевелить! — зашипел Крис. — Мой генерал… эти… люди, — лицо советника презрительно скривилось, — они же глупые. Слишком добрые.

— Что навело тебя на такие мысли? Их гостеприимность? — вскинул брови Эклз, попутно незаметно отодвигаясь подальше от не знающего о таком понятии как «личное пространство» Криса. — Тогда мне искренне тебя жаль, друг мой, — слегка высокомерно отозвался Дженсен.

— Хм… Как знаете, мой генерал, но лично я не вижу в этих млекопитающих ни капли силы и могущества.

— У них секрет в другом, — устало отозвался Эклз. — Не зря же именно они держат главный компьютер галактики. Не зря это центр. Не зря они правят и процветают в отличие от нас.

— Ты так говоришь, будто гордишься ими, — несколько резко и ревностно отчеканил Крис, складывая руки на груди.

— Я лишь констатирую голые факты, не затрагивая никаких эмоций. Они только мешают здраво рассуждать. Твоя ненависть и зависть застилает тебе глаза.

— Ну, раз ты такой умный, — Крис хитро щурится, — в чем же тогда секрет этих тварей?

Дженсен долго смотрел на Леннерца, а затем улыбнулся одним краешком губ:

— На то он и секрет, что о нем никто не знает.

***

Far from the sun
Вдали от Солнца,
Where no one knows
Где никто не знает,
I've watched you from
Я наблюдал за тобой
My telescope
Через свой телескоп.

Они тогда так ничего и не предприняли. Крис зло прожигал Дженсена взглядом, в котором изредка чудились искорки горького разочарования. Не то чтобы Эклза это задевало, но становилось чуточку обидно. Все же в нем еще жил юный максималист.

Дома. Нет, на Орионе. Трудно назвать это место домом. Может, это и предательство, ведь он влюбился в их врага. Тосковал, не находил себе места. Чувствовал себя, как в тюрьме. Заключенный добровольно и, наверное, навсегда.

На Орионе ему было тесно, грудь будто сдавливало стальным обручем, не давая дышать свободно и легко — как положено дома.

Душа рвалась наружу — далеко, к звезде, ярко освещающей дом… не его, правда.

Дженсен каждый день смотрел на темный небосвод, на тусклые, холодные звезды, среди которых затерялась его мечта. Хотелось бросить все, и лететь-лететь сквозь световые года, но он просто смотрел, а утром строил жизнь. Не свою, а какую-то чужую.

Но со временем он привык жить с пустотой в груди и холодом на сердце. Тюрьма для иноземцев стала отдушиной, когда он перестал летать.

Так он и свыкся со своим существованием, пока не нашел его. В своей же тюрьме, как бы комично это ни было, если б не так прекрасно и одновременно страшно.

the end of flashback

***

I will travel the distance in your eyes
Я буду преодолевать расстояние на твоих глазах
Interstellar light years from you
В световые года от тебя меж звезд.
Supernova: we'll fuse when we collide
Сверхновая, мы взорвемся, когда столкнемся,
Awaking in the light of all the stars aligned
И проснемся в свете выстроившихся в ряд звезд.

Все было бы хорошо, но Дженсен уже нарастил ледяной панцирь, который разрушался, причиняя боль, царапая слабую душу и сковывая ее — истерзанную — холодом. Но, может, это и к лучшему? Как давно Дженсен чувствовал боль? Как давно он вообще чувствовал?

Дженсен сцепил руки за спиной в замок и разглядывал своих рабов сквозь ледяное окно. Крис бы назвал его сейчас слабым, но Дженс чувствовал, что становится сильнее. И вообще, мнение Леннерца — последнее, что его сейчас волнует. А вот, что его действительно заботит, так это то: примет ли его Джаред? Позволит ли вообще попытаться измениться? Или Дженсен зря терзает себя и рушит годами взращиваемый лед и холод в душе?

Я — машина

It wasn't supposed to be this way
Так не должно было происходить,
We were meant to feel the pain
Нам предначертано было чувствовать боль.
I don't like what I am becoming
Мне не по душе то, кем я становлюсь,
Wish I could just feel something
Хотел бы я хоть что-то чувствовать.

После непродолжительного отдыха в связи с неудавшимся отравлением, Дженсена будто подменили. Не в плане того, что он вдруг стал белым и пушистым, излучая лучики добра, аки Солнышко далекой Галактики, которой он болел — нет, он стал тише, аккуратнее, вежливее и спокойнее, не изменяя своей холодности и умеренной жесткости. Джаред бы даже сказал, что он помудрел, а Леннерц обвинил бы в мягкотелости. Сам же Эклз не заморачивался такими тонкостями собственной натуры, желая лишь одного — понять и расположить к себе чудесного Землянина. Попытки выходили корявыми, нелепыми, со скрипом лопающейся Змейской натуры, толстым панцирем наросшей на душе Дженсена. Он то боялся быть слишком черствым, то слишком мягким, то слишком странным… Он слишком много боялся.

Он теперь редко выходил к рабам на плантацию, плеть, висящая у него над головой, отныне не орошалась кровью, и даже слегка покрылась пылью. Разве можно расположить к себе слишком мягкосердечного и любящего свой народ Землянина, избивая его людей? Дженсен понимал, что нет. Поэтому он резко поднялся со своего кресла, и сдернул плеть со стены, оторвав крючок, на котором она висела, и швырнул ее в самый дальний угол. Потом выкинет как-нибудь.

***

Джаред был в смятении и растерянности. После той милой беседы в покоях Дженсена, Змей его нагло и бессовестно выгнал, обвинил в чем-то совсем уж несуразном и… не появлялся ему на глаза около недели.

Сначала Джаред удивился своему неожиданному отпуску, потом обрадовался и тут же быстренько расстроился: из замка его не выпускали, то есть своим ему никак не удавалось помочь даже в моральном плане, не говоря уже о чем-то большем. Потом заскучал от безделья в собственной каморке, корчась от холода, пронизывающего буквально до костей. «Так и умереть можно», — подумал Джаред и приподнялся с койки. Постель хрустнула от резкого движения, и Падалеки, хмыкнув, провел ладонью по одеялу, сгребая пальцами крупицы льда. Нынче Дженсен лютовал. Интересно, почему?

Единственное, куда смог выбраться Джаред, когда сменялись стражи на посту, — это открытый железный мост, соединяющий две чернильно-серых башни без бойниц.

На улице было непередаваемо холодно, так никогда не бывало на Земле даже за полярным кругом в Антарктиде. Хотя он слышал из разговоров стражников, что сегодня еще довольно-таки тепло было. Жуть просто. Непередаваемая. Ветер хлестал в лицо колючим снегом и крошками острого льда, которые царапали лицо, задувал под брезентовый плащ, который даже внутри замка-то и не грел. Вскоре Джаред перестал чувствовать собственное тело, но упорно всматривался в мелкие фигурки своих собратьев, чувствуя себя таким предателем, что просто хотелось задохнуться стылым ветром, оледенеть изнутри. И умереть. И желательно в мучениях.

Падалеки злило его бессилие, его положение, его симпатия к Надзирателю…

За дверьми, ведущими в левое крыло замка, послышались шаги и смеющиеся голоса, поэтому Джаред бросил последний взгляд на Землян и направился в противоположную башню.

***

I wish I knew what it was like
Хотел бы я знать, на что это похоже —
To care about what's right or wrong
Беспокоиться о том, что правильно, а что нет.
I wish someone could help me find
Я хочу, чтобы кто-нибудь мог помочь мне отыскать…
Find a place where I belong, but
Отыскать то место, где я свой, но…

Дженсен был в ярости. Да что там — Дженсен был яростью.

Под сапогами хрустел лед напополам с галькой. Поднялся ветер, смешанный со льдом.

— Как вы такое смогли допустить?! — ревел он. Желваки ходили по лицу Надзирателя, и молодой Огненный Дракон, стоящий перед ним, просто сходил с ума от страха. — Как, Уроборос вас побери?!

— Я… я не знаю…

— Под вашим чутким руководством, — издевательски отчеканил Дженсен, — находится десять Драконов. Десять, мелкая ящ-щер-р-рица! Не сотня, и даже не тысяча, как у меня! И вы не смогли обуздать десять слюнявых строптивцев? — состроил иронично-удивленное лицо Эклз.

— Мистер…

— Заткнись! Не беси меня.

Дженсен развернулся на каблуках и зашагал в сторону замка, на ходу раздавая указания прошерстить замок. Нет, ну надо же. Предатели! Хотя чему он удивляется, они же Драконы. Он и сам такой. Только не может, просто не может выразить это в открытую. Неужели, он слабак?

Дженсен развернулся лицом к поникшему Огненному:

— Ты же в курсе, что ты ответственен за своих подчиненных? За их преступления?

Дракон вздрогнул, но головы не поднял.

— Увести его, — приказал Дженсен и скрылся в замке.

***

— Мистер Эклз, можно? — в кабинет тихо проскользнул, осторожно притворив за собой дверь, его зам — Джеффри Дин Морган — скользкая, хитрая и умная змеюка с собственным кодексом чести, неподражаемой харизмой и нехилым запасом житейской мудрости. Лапочка, в целом.

Дженсен хмыкнул, оборачиваясь:

— К чему спрашивать, если ты уже вошел?

— И то верно, — Джеффри улыбнулся уголком губ и прошел к окну, становясь рядом с Дженсеном, и еле касаясь своим плечом его плеча.

— Что-то случилось? — обеспокоенно уточнил Дженсен.

— Тебе лучше знать. Ты ведь понимал к каким последствиям может привести твоя… излишняя благосклонность к земному юноше, не так ли? — изогнул бровь Морган и невесомо коснулся заледеневшего окна пальцами, растапливая ледяные узоры, что позволяло увидеть тюремный двор, его обитателей и творившийся там беспредел безо всяких трудностей. — Ты намерено закрываешь на все глаза? Дженсен, — Морган никогда не повышал голоса. Это было его фишкой, ведь он умел обратить на себя внимание, когда очень хотел. И эти его спокойствие и тихость не очень-то вязалась с огненной сущностью дракона. Но это и привлекало в нем — непохожесть на других, скрытая сила — делала его особенным и тем единственным Змеем на Орионе, которому Дженсен искренне импонировал.

— Что?

— Ты меня не слушаешь, — мягко упрекнул его Джеффри.

Дженсен мотнул головой, будто отгонял от себя ненужные мысли:

— Нет, я слушаю. И я ни на что не закрываю глаза, я все вижу. Просто…

— Что, просто? — Джеффри склонил голову набок.

— Просто мне все равно, — честно признался Дженсен, и был готов услышать в ответ что угодно, начиная от удивленного негодования и заканчивая гневными проповедями… Но Морган не был бы собой, если бы не отреагировал спокойно. И Дженсен даже не представлял на сколько.

— Я так и думал, — деловито кивнул Джеффри и уселся в кресло для гостей. — И что ты собираешься делать?

Эклз проглотил рвавшееся наружу удивление. Верх взял интерес: что же дальше?

Дженсен занял свое место, оказавшись напротив своего собеседника, сложил локти на стол, подпирая кулаком подбородок.

— Ничего. Я же уже сказал, что мне все равно.

— Тебе безразличны мы и наша планета, это я понял с самого начала, неудивительно, что ты у власти. Властям всегда на всех насрать, — лицо Моргана рассекла невеселая усмешка. — Но на твою земную игрушку — нет. Тебя она дорога. И ведь она сломается первой, когда недовольство народа твоим поведением и политикой выльется в физическое сопротивление. В бунт. Кровавую бойню. И ведь это уже началось: Змеи стали убивать земных рабов. И Драконы начнут измываться над ней, над твоей игрушкой, глумиться, чтобы ты, наконец, решил, кто тебе дороже: мы или…

— Хватит! — Дженсен оборвал своего зама жестом, вскочил, глаза яростно сверкали зеленым. Ничто так сильно не выводит из себя, как правда. Она не то что колола глаза — она выжигала в груди кровавую, обгоревшую дыру.

— В общем, подумай об этом, мальчик, — Морган так же тихо исчез, как и появился, а Эклз пытался привести себя в чувство, часто дыша.

Стоит ли скрывать от самого себя, что он боится больше за Джареда, чем за самого себя, если это уже видят окружающие?

***

Замок гудел, словно улей пчел в разгар весны. Что-то происходило. И что-то нехорошее. Стража патрулировала замок, командиры были взволнованы, и Джаред до смерти испугался, когда в его каморку вошел эдакий знатный, величественный Дракон, спокойно смерил его взглядом с головы до пят, и кивнул позади стоящим ребятам, дескать, берите его.

Джаред нахмурился, приготовился драться, но встретился взглядом с карими, умными глазами, и… передумал. Он, конечно, сильный, но и этот Огненный был не так прост.

— Что случилось? — спросил Падалеки ровным голосом, когда по обе стороны от него встали Драконы.

— Вас переводят, — спокойно ответил главный.

— На каком основании?

— На основании вашей же безопасности.

— Неужели? — вскинул брови Джаред. — И почему я об этом ничего не знал?

— Вы имеете в виду, почему вам Дженсен сам не сказал об этом? — абсолютно не меняясь в лице, уточнил Джеффри. В ответ Джаред, к своему немалому стыду, покраснел. — Собирайтесь.

— Мне нечего собирать.

Через десять минут Джаред оказался в комнате, которую иначе, чем царскими покоями, назвать было нельзя. И тут было заметно теплее. И ближе к Дженсену.

— Эти Драконы будут охранять вас круглосуточно, по любым вопросам можете обращаться ко мне, — вежливо проинформировал Морган и собирался уже уходить, когда Джаред окликнул его:

— Мистер Морган, я под стражей?

— Под охранной, — поправил его Джеффри и прищурился. — И одновременно под еще большей опасностью.

***

— Мой Господин? — глаза Джареда расширились от удивления, когда в буквально только что отведенную ему комнату влетел забывший о нем на неделю сам Дженсен Эклз, сверкая своими зелеными глазищами. И Падалеки не мог понять — то ли от ярости, то ли от негодования, то ли от… страха? Но выглядел Дракон страшно.

— Просто заткнись, млекопитающее, просто заткнись! — Дженсен зашипел, а потом вдруг оказался рядом, вплотную…

Джаред очнулся только от прикосновения горячих губ к своим, от ледяных и каких-то шершавых пальцев, будто испещренных мелкими чешуйками, на своей шее, от одуряющего морозного запаха и нечеловеческой силы.

Дженсен был полон контрастов: то он само спокойствие, то сама дикость и необузданность; то он мягок и даже добр — то жестокий и садистский… И у него просто ледяные руки, от прикосновения которых покалывает кожу, но жаркий рот и горячий язык.

— Прием-прием, Орион вызывает Землю, ты здесь, Джаред? — Дженсен щелкает перед глазами Джареда пальцами. И улыбается. Черт, он умеет улыбаться. Джаред впервые видит его настоящую улыбку, и его самого ведет еще больше. Это ведь преступление — иметь такую улыбку и не улыбаться вовсе.

— Не делай так больше, — серьезно говорит Джаред. «Не прячь больше свои улыбки», — имеет он в виду, но Дженсен, видимо, понимает его по-своему, резко меняется в лице, и от улыбки не остается и следа.

Эклз делает шаг назад. И Джареду кажется, что между ними образовывается непреодолимая пропасть. Он протягивает руку, но пальцы тронули пустоту, потому что Эклз увернулся от его прикосновения с истинно змейским профессионализмом.

— Я не это имел в виду, — спешит исправиться Джаред, замечая тут же вскинутую иронично бровь. — Я про… твою улыбку… — смущается он и отводит глаза. Скепсис на лице Змея сменяется любопытством.

— Про… улыбку?

— Да… — Джаред краснеет самым невообразимым образом, чувствуя пожар на щеках и шее. Господи… позор-то какой. — У тебя очень красивая улыбка. А я ни разу не видел, чтобы ты улыбался, и это просто преступление — не улыбаться с такой-то улыбкой. Не делай так больше. Это я к этому…

Дженсен звонко расхохотался, окончательно вводя Джареда в состояние жесткого ступора и крайней степени смущения.

***

Here's to being human
Принимать всё как есть —
Taking it for granted
Вот что делает тебя человеком.
The highs and lows of living
Взлёты и падения на жизненном пути,
To getting second chances
Чтобы получать вторые шансы.

Джаред теперь уж окончательно не мог бы точно охарактеризовать его отношения с Дженсеном. То что они были — понятно, но какие?

Единственное, и, пожалуй, самое главное — это то, что Дженсен — Дракон, захвативший Падалеки и его людей даже не в плен, а в самое натуральное рабство, а он не испытывает к нему ни ненависти, ни отвращения… Это разве не болезнь? Ведь это неправильно и нелогично. Совершенно.

Джаред постоянно ловил на себе злые взгляды других Драконов. И были среди них такие виды взглядов, от которых передергивало от отвращения.

Сам Дженсен оставался равнодушным. Но только на публику. А как только они оставались одни… он становился разным: страстным, нежным, спокойным, эмоциональным, уставшим, ленивым и настолько домашним, что щемило сердце.

В большинстве случаев они не разговаривали, либо говорили о делах насущных, но это было так неловко, что они скоро замолкали. Чаще они молчали, прижавшись друг к другу плечами, и это было намного комфортнее бесед, Дженсен отдыхал, с него слетала маска ледяного змея, Надзирателя… а потом они начали целоваться — лениво, медленно, с расстановкой.

Джаред понимал, что тонет, что его камнем на шее является зеленоглазый Дракон с не основанном на пустом звуке прозвищем Надзиратель. И, что он слегка болен, раз умудрился в него влюбиться… Ладно, не слегка болен, а с окончательно поехавшей крышей.

***

I am machine
Я — машина,
I never sleep
Я никогда не сплю,
I keep my eyes wide open
Мои глаза всегда широко открыты.
I am machine
Я — машина,
A part of me
Часть меня
Wishes I could just feel something
Хочет, чтобы я просто мог хоть что-то чувствовать.
I am machine
Я — машина
I never sleep
Мне ни за что не уснуть,
Until I fix what's broken
Пока не исправлю то, что сломано.
I am machine
Я — машина,
A part of me
Часть меня
Wishes I could just feel something
Хочет, чтобы я просто мог хоть что-то чувствовать.

…одним вечером, когда они сидели на Джаредовой постели прижавшись спиной к спине, когда Дженсен полулежал на человеке, прикрыв глаза и отдыхая от бешеного дня в поисках бунтовщиков, в попытке предотвратить возмущение простых Драконов, в попытке спасти Джареда и его людей, по мере возможности… Джаред не выдержал и нарушил тишину:

— Дженсен? Можно тебя спросить о…

— Лучше заткнись, я уста-ал, — капризно протянул Дженсен. Таких ноток в его голосе Джаред до этого ни разу не слышал. Он что, будет открывать в этом Змее что-то новое каждый день?..

— Нет, это важно, — Джаред извернулся, пытаясь обнять Дженсена поперек груди, но Дракон был ловчее и просто утек от Землянина, оказываясь на другой стороне кровати и щуря зеленые глаза.

— Чего ж ты такой… доставучий, а?

— Что происходит?

— В смысле?

— Здесь, у тебя на ферме рабов.

Дженсену удалось смутиться. Помимо воли, конечно. Специально бы он такой херней не страдал.

— Ты молчишь, твой этот… Джеффри… тоже молчит, все молчат и смотрят на меня так, будто я во всем виноват. Но никто не намекает даже, в чем я конкретно провинился.

Дженсен вдруг посерьезнел и подался немного вперед, внимательно глядя в глаза Джареда.

— Что? Неужели я не достоин правды? — горько усмехнулся Джаред, уже не рассчитывая на ответ.

— Вообще-то, больше всех достоин, — немного помолчав, ответил Дженсен, поднимаясь и глядя задумчивым взглядом на Джареда сверху вниз. — Драконы бунтуют. Ты в опасности, — Дженсен пожевал губу и отвернулся.

— Только ли я? — спросил Джаред. Но Дженсен решил, что с него уже, видимо, хватит откровенностей на сегодня, и промолчал. — Дженсен.

Эклз услышал, как скрипнула кровать, а затем почувствовал, как руки Падалеки обвивают его за пояс сзади. Теплые, нет, горячие ладони огладили грудь. Да сам Джаред был, словно ходячая печка.

— Ты холодная, мерзкая Змеюка, если уж ты подпустил меня к себе, то будь со мной честен до конца, — прошипел Джаред, сильнее сжимая в объятиях Дженсена.

— Понахватался, видите ли, от драконов, — фыркнул Эклз, притираясь ближе, греясь…

— Ага, от одного несносного… Говори уже.

Дженсен тяжко вздохнул и откинул голову назад, на плечо Джареду, обнажая беззащитную шею и закрывая глаза.

— Знаешь, — Дженсен облизнул нервно губы и сжал в ладонях державшие его руки. — Я ведь… ненавидел тебя сначала.

Джаред вскинул брови.

— Почему?

— Потому что любил до безумия.

— Не понял.

Дженсен вздохнул и обернулся лицом к человеку.

— Я… я завидовал, понимаешь. Я с детства много читал. Изучил вас, людей… Потом путешествовал. Был на Земле, и… знаешь, я понял, что не там родился… я…

— Почувствовал себя как дома? — подсказал Падалеки. Дракон взглянул на него с благодарностью, и кивнул.

— А что изменилось?

— Я вернулся сюда и… стал кем стал, собственно.

— Тебе нравится…

— Нет. Совершенно.

— Тогда зачем ты это делаешь? — задал вполне закономерный вопрос Джаред, Дженсен открыл рот, чтобы ответить, и… завис. А действительно: зачем?

Падалеки заметил растерянность на лице Дракона и сам все понял. Обнял, больше не требуя ответа.

— Тебя ведь убьют, — сказал он вскоре, отстранившись. Эклз беспечно пожал плечами.

— Не впервой.

— Свои же растерзают.

— Ну давай, скажи мне это еще сто раз, — прищурился Дженсен.

— Я за тебя волнуюсь.

Дженсен вздохнул. Почему же ему так стыдно и больно? Ему никогда не было так хреново. Даже та пустота, что была внутри до появления Джареда не так изматывала, как страх за его жизнь.

— Я знаю. Я справлюсь.

Here's to being human
Вся боль и страдания —
All the pain and suffering
Вот что делает тебя человеком.
There's beauty in the bleeding
В истекании кровью есть красота,
At least you feel something
По крайней мере, ты что-то чувствуешь.

Конец там, где мы начинаем

The end is where we begin
Конец там, где мы начинаем,
It's crawling back
Он ползёт обратно,
When we run away, run away
Когда мы убегаем, убегаем.
Cause the end is where we begin
Конец там, где мы начинаем,
Where broken hearts mend
Где склеивают разбитые сердца
And start to beat again
И заставляют их биться снова.
The end is where we begin
Конец там, где мы начинаем.

Дженсен чувствовал себя жутким обманщиком, потому что он не справился. Бунт достиг своего апогея, драконы лютовали, рвали на куски всех тех, кто попадался им на пути — и не важно кто именно — кровь лилась рекой и, казалось, что она пропитала собой весь замок, землю и затопила подвалы.

Эклз — гордый, непоколебимый дракон — заточен в собственном доме, грозящийся вскоре стать и его могилой, стоял возле окна, наблюдая за бойней мятежников и все еще верных ему солдат. Со стороны он выглядел спокойным и даже безразличным, что никто, ну, разве что только Джаред, не смог бы догадаться, какую бурю эмоций дракон переживал внутри.

— Тебя нужно увести, — нарушил гнетущие молчание Дженсен, оборачиваясь к напряженно стоящему позади Джареду. На что тот незамедлительно нахмурился больше прежнего.

— Еще чего, — упрямо фыркнул он, выпрямляясь. И сейчас Дженсен все больше видел в нем лидера, командира — едва ли кроткую овечку, которую нужно ото всех защищать, одним словом.

— Осада длится всю ночь. Мои солдаты уже скоро не смогут сдерживать натиск мятежников и… — Дженсен неловко замялся.

— Моих людей, я думаю, — спокойно закончил его мысль Джаред, и склонил голову набок, внимательно присматриваясь к Дженсену. Что и говорить, он теперь все время к нему присматривался, ибо позапрошлой ночью Змей открылся для него в новом свете. Неожиданном для такой ледышки. С его слепой любовью к человечеству и ярой ненавистью к собственному народу. С его неодобрением драконьего тщеславия и корыстолюбия, с вечным желанием поработить все и вся, с жадностью, жестокостью, с которой его отец убил его мать… и ненавистью к самому себе, потому что он не смог удержаться от мести и не убить собственного отца, став одним из них. Став чудовищем.

«Люди не такие… — говорил в ту ночь Дженсен. — Моя мама была не такой…»

«Люди бывают разными», — отвечал тогда Джаред, на что Дженсен усмехался ему в плечо.

— Да, и твоих людей.

Дженсен прищурился и покачал головой:

— Скорее всего мы не доживем до вечера.

Джаред аккуратно приблизился к окну и вновь вернулся к Дженсену, в тень:

— Это ты так решил, исходя из нашего бездействия? Тогда ты прав, мы умрем, — прищурился Джаред. Дженсен удивленно вскинул брови.

— И что ты предлагаешь?

— То, чего они хотят, — Джаред осклабился совершенно по-змеиному. Если он предложит то, о чем подумал Эклз, то пусть идет в задницу! — Меня.

— Ну уж нет, я не отдам тебя на растерзание этим стервятникам! — Дженсен крепко обхватил Джареда за плечи, прижимая к себе, будто уже сейчас кто-то намеревался отнять у него человека.

— Эгоистичный собственник, — фыркнул Джаред.

В кабинет ворвался запыхавшийся Дин Морган. Дженсен впервые видел его по-настоящему взволнованным, что даже выпустил Падалеки из собственнических объятий.

— Мой капитан, мятежники в замке…

Дженсен изменился на глазах за доли секунды: из мягкого, даже разнеженного, он превратился в сурового и грозного лидера — и в яростного дракона-собственника, защищающего свое.

— Джареда увести в безопасное место, спрятать, в идеале — увести из этого гнилого места в этой суматохе, — отрывисто приказал Дженсен.

— Будет сделано, — вытянулся по струнке Джефф.

— Поручаю вам это дело лично, без участия всяких третьих лиц.

— Эй, я вообще-то тут стою! — возмутился Джаред. Дженсен же обратил на него ноль внимания, будто у него муха под ухом прожужжала — не более.

— Выполнять! — рявкнул Эклз, и Джеффри насилу уволок сопротивляющегося человека прочь. Затем он обратился к двум драконам, вечно снующих за Морганом по пятам: — В какую башню смогли пробиться?

— В северную, сэр! — хором ответили они.

— Замечательно, — оскаблился в настолько жуткой ухмылке Эклз, что молодые драконы нервно сглотнули и порадовались, что не предали своего капитана.

***

I'm a monster
Я чудовище,
If that means I'm misunderstood
Это из-за того, что меня неправильно поняли.
Cause it's alive and I can't hide it
Оно живое, и я не могу этого скрыть.
The energy is rising
Энергия увеличивается,
And I'm a traitor
Я предатель,
If that means I've turned on myself
Если это значит, что я обманул сам себя.
I can't deny it, it's like a riot
Я не могу этого отрицать, оно словно бунт,
And I can't keep it quite
И я не могу его сдерживать.

Глаза Дженсена горели зеленым, узкий, как у кошки зрачок мелко пульсировал, когда дракон нос к носу столкнулся со своим врагом. Эта земляная ящерка даже не успела испугаться, напоровшись на ледяные когти капитана. Эклз с рыком откинул безвольное тело в сторону, вгрызаясь клыками в горло следующей жертвы. Он не видел лиц, не различал, где драконы, где люди, он прост рвал, бил, выгрызал собственную свободу и жизнь. Звериное нутро, покоящееся на дне долгое время, вырвалось наружу и бушевало, ликовало. Кровь-кровь-кровь! Сила-азарт-добыча! Лед на кончиках пальцев… когтей.

На улице бушевала метель, вечерело, и ничего дальше собственного носа никак нельзя было разобрать. Дракон вылетел наружу, будто гонимый демонами, дышащими прямо в затылок. Принюхался. Пахло смертью. Из снежной стены на него чуть не обрушился небольшой, полностью трансформировавшийся водный дракон. Дженсен, увернувшись от острого пике, с размаху полоснул остро-ледяными когтями по менее защищенному брюху. Дракон закричал, падая, и Дженсен краем глаза успел заметить, как от пореза разрастается ледяная корка, и его скрутило судорогой превращения. Доля секунды, и в тюремном дворе стоял разгневанный Великий Водный Дракон, пышущий льдом.

Наконец-то он смог перевоплотиться и тут же попасть под удар огромной когтистой лапищи. Сквозь ураган Дженсен увидел два блеснувших янтарем круглых глаза, а затем разинутую глотку, в которой занимался огонь.

Дженсена обожгло и оглушило, он прокатился по земле, врезавшись в стену замка, и помотал шипастой головой, поднимаясь на лапы. Из стужи выступил бурый дракон, внимательно на него смотря.

— Джеффри? — удивленно прорычал Дженсен, но затем ярость вскипела в нем, придавая сил, чтобы вскочить на ноги. — Ты…

— Вам лучше сдаться, мой капитан… — спокойно проурчал Джеффри. — Вы и так много дел наворотили.

— Чертов предатель! — прошипел Эклз, распространяя вокруг себя лед. — Где Джаред?!

— Вам не стоит о нем беспокоиться.

— Где он? — Дженсен запустил льдом в Джеффри, царапая его, но тот непоколебимо стоял напротив него и, кажется, совсем ничего не боялся.

— Все это из-за него, — Джефф неопределенно мотнул огромной башкой, видимо, имея в виду бунт, жертвы, беспорядки. — Тебе крышу снесло из-за какого-то человечишки. Я же тебя предупреждал о последствиях, глупый мальчиш-шка! — под конец Морган разгневанно зашипел. — Ты выбрал его, а не нас.

— А ты выбрал их? — отчего-то спокойно уточнил Дженсен.

— Всегда выбирал, — прищурился Джефф, а уже в следующую минуту свалился грузно на мерзлый гравий — его шею проткнула ледяная стрела. Дженсен непонимающе заозирался вокруг, когда рядом с ним, несмотря на всю свою немалую комплекцию, мягко приземлился Крис Леннерц.

— Ну значит и подохнуть за них сможешь! — весело отозвался он, поворачивая морду к ошарашенному Эклзу. – Что, цветочек, не ожидал? Оно и видно. Небось списали старика со счетов доверия?

— Да тут сам Уроборос хвостом подавится, — потерянно отозвался Дженсен. — Мне нужно Падалеки найти.

— Зачем? — полюбопытствовал Крис.

Дженсен начал было злиться, но Леннерц беспардонно, впрочем, как и всегда, перебил его:

— Впрочем, и так понятно. Ты всегда питал к этим млекопитающим особую любовь. Аж обидно немного. По последним слухам, его выдали людям, — выдержав некоторую паузу сообщил Леннерц. И не успел Дженсен облегченно вздохнуть, как Крис припечатал: — И это очень плохо для него.

***

У Дженсена ветер в ушах не то что свистел — ему вообще казалось, что он летит вне времени и пространства. Как уж за ним поспевал всегда неуклюжий Крис оставалось загадкой.

«Драконья подстилка! Это Джаред-то драконья подстилка?!» — негодовал про себя Дженсен и молился, чтобы тот был жив.

«Дженсен, ты что, в каких облаках витаешь? Его же раздербанят вживую! Кто тебе наплел, что люди святые овечки, ау, очни-ись! ..» — саркастичный голос Криса так и звучал в голове, напоминая Дженсену, какой он все-таки слепец! И идиот!

«Лететь, короче, надо. Человеки расположили свой лагерь у Скалистых гор. Если пошевелим перепонками, через полчаса будем на месте! Эй, а замок ты бросишь? К черту замок? Ну ладно…» — и как он раньше не заметил через слой напускной недалекости и пошлости в Крисе… благородство, что ли?

Идиот, как есть идиот. Как только до сих пор жив остался? Непонятно. Чудеса, не иначе.

На горизонте виднелась кромка гор, в обрамлении черных косматых туч. Там был лагерь сбежавших людей, и Дженсен сильнее заработал крыльями, устремляясь вперед и рассекая могучей грудью морозный воздух.

Он приземлился ровно среди косых хижин Землян, взметая грязь и снег, слипшийся в мерзлую крошку. Позади грузно осел Крис, но Дженсен не видел его — он никого не видел. Выгнул шипастую голову, втянул ноздрями воздух, сканируя взглядом местность и одновременно не замечая, не видя суетящихся, паникующих людей. И где он только разглядел в них величие? Боятся, трясутся за свою жизнь, как… как люди? .. как все, в общем-то.

Но вот Джаред не трясся, сгорбившись сидел в клетке, как какой-то дикий звереныш — побитый, худой и на вид больной. На виду у всех. Дженсен взревел, отбрасывая всех, кто попадался под горячую лапу, сметал, не глядя, ткнулся мордой в решетку, выдыхая облачко пара Падалеки в макушку.

— Убью. Убью их всех! — зарычал он. Джаред поднял голову, взглянул на своего дракона и как-то вымученно улыбнулся, словно не верил, что вот он Дженсен — прямо перед ним. Руку протяни и дотронься. Что он и сделал, заторможенно заметив:

— Холодный. Шершавый.

Дженсену хотелось заскулить.

Крис поторапливал его, отгоняя от них людей, и плевался огнем почти так же виртуозно, как и ругательствами. Дженсен будто очнулся и подул на решетку — лед окутал прутья клетки, и железо лопалось под действием мерзлой воды.

Джаред буквально упал Дженсену в лапы — ледяной, словно сосулька. Те жалкие лохмотья, что на нем были, пропитались кровью. Дженсен напоследок, уже улетая с Джаредом на лапах, обстрелял лагерь градом льда и сосулек, надеясь, что кого-нибудь эта бомбардировка заденет и убьет к Шешовой матери!

— Шевели перепонками, генерал, нас наши же скоро искать начнут, если уже не начали! — поторапливал Крис, слишком осторожничавшего с человеком на лапах, Дженсена. Тот покивал и резко спикировал к пикам гор в отдалении от лагеря.

Бушевала буря, чтобы люди не могли заметить, куда улетели драконы.

Дженсен на ходу превратился в человека, влетая в пещеру на самой вершине гор. Ветер был зверским, сносило на ходу даже драконов, так что Крис чуть было не промахнулся мимо пещеры и прилично пропахал задницей по мерзлому камню.

— Фух, Уроборос вас всех скушай, ну и день! — прокомментировал он, вставая и кряхтя. — А я даже пообедать не успел. Теперь умру от истощения!

Дженсен окинул его беглым взглядом и хмыкнул, аккуратно укладывая Джареда на землю.

— Он так замерзнет, — тут же вставил свои пять копеек Крис, вырастая рядом с Дженсеном. — Он и так долго просидел на наших холодах почти голый. Достаточно, чтобы закоченеть. Смотри какой синий!

— Снимай свой плащ! — приказал Дженсен, глядя на и вправду посиневшего Джареда. — Живо!

Крис что-то недовольно бурчал про нежных человечков с райских планет, и не менее нежных драконов, но плащ отдал.

— Мне на мороз начхать, а ты сможешь согреться собственным огнем, — прокомментировал Дженсен, заворачивая Джареда в свой и Крисовый плащ. — А ему нужно тепло, иначе он умрет.

Голос Дженсена еле заметно дрогнул, но дракон тут же взял себя в руки, придавая лицу холодное, отстраненное выражение, и только то, как он держал человека на руках и еле заметно поглаживал кончиками пальцев щеку, показывало, что ему не все равно.

Крис вздохнул и подошел к парочке, присел рядом на корточки и протянул руку к Джареду:

— Не смотри ты так на меня, не съем я твоего нареченного! — попытался шутливо фыркнуть Леннерц. — Я согрею его всего-навсего.

Дженсен немного расслабился, но Джареда из рук не выпустил — лишь крепче приобнял и хрипло приказал:

— Ну, давай уже!

Крис хмыкнул, кладя ладонь на лоб Джареда, и закрыл глаза. Постепенно к Падалеки вернулся нормальный цвет кожи, он перестал мелко дрожать и задышал ровно.

Когда же Джаред открыл глаза, Дженсен улыбнулся, и Крис поразился тому, как преобразился его всегда суровый и холодный генерал. Надзирателя больше не существовало, нет его! И кто сейчас сидел перед ним, заботливо укачивая на руках человека, Крис не знал, но этот кто-то ему безумно нравился. Он нисколько не пожалел, что стал предателем и рискнул. Совершенно не жалел. Как ни о чем в своей долгой жизни.

***

Через пару часов Джареду полегчало настолько, что он рвался то ли в бой, то ли бежать — в общем, за любой кипиш, кроме сидения на месте.

— Нам нужно уходить!

— Пожалуйста, вперед, никто не держит! — издевательски ухмылялся Крис, и кивал на бурю, которая была за пределами пещеры. Не сказать, что в ней они были надежно укрыты от холода — ибо продувало ее немилосердно, но по сравнению с вьюгой за ее стенами, это было ничто.

— Но не можем же мы просто так сидеть! — в сердцах воскликнул Джаред, сдуваясь и беспомощно оглядываясь по сторонам, но натыкался лишь взглядом на холодные и серые стены пещеры, да на бушующую вьюгу снаружи.

— Сейчас мы ничего не можем, — неожиданно спокойно сказал Крис. — Вы, мальчики, вызвали настоящую бурю. И не только снежную, — бросил он мимолетный взгляд на задумчивого Дженсена.

— Если мы ничего не сделаем, нас рано или поздно найдут и вряд ли ограничатся выговором, — прикусив губу, сказал Джаред. — А вы вдвоем так вообще предатели, у меня фантазии не хватает, чтобы представить, что с вами могут сделать.

— И слава Табити, — буркнул Дженсен с таким видом, что Джаред сразу понял — с фантазией у его дракона все в порядке.

— Наш единственный выход — это свалить на другую планету, — заявил вдруг Крис, тут же почувствовав на себе два внимательных взгляда.

— Да ты гений, Крис! — слишком восхищенно, чтобы быть искренним, воскликнул Дженсен. — И как же нам это сделать?

— Ну блин, я предложил всего лишь!

— Все замечательно, но все станции скорее всего оккупированы, взлететь невозможно, а на своих двоих я пока что не умею рассекать ионосферу, — насмешливо сощурился Дженсен.

— Нет-нет, Крис, ты правда гений!

Дженсен бросил на человека недоверчивый взгляд, будто сильно сомневался в его психическом здоровье. Джаред перехватил его взгляд и сумасшедше-счастливо улыбнулся, схватил за плечо одной рукой, привлекая к себе.

— У меня есть один очень хороший знакомый, он нам поможет добыть небольшой звездолет, и мы сможем улететь на Землю!

— Прости, что? Как ты себе это представляешь? И кто он? — помимо воли в голосе прорывались ревнивые нотки. — Ему можно доверять?

— Дженсен, терпение, не так много вопросов сразу.

— Что значит твое «терпение, Дженсен»? — тут же возмутился Дженсен, чувствуя, что зверь лезет наружу.

— Да, малыш, терпение сейчас не про Дженсена. Ты что, не видишь, что он сейчас взорвется от ревности? — фыркнул заметно повеселевший Крис, и тут же был одарен раздраженным взглядом изумрудных глаз с сузившимся зрачком.

— Только не злись, Дженсен, но в начале я хотел бежать от тебя, и потому познакомился с одним воздушным змеем, который хотел перебраться на Землю, и он обещал, что сможет помочь мне сбежать. Я думаю, он может взять нас, если, конечно, еще не улетел.

Дженсен закрыл глаза, и постарался дышать ровно, но этому упорно мешали лезущие наружу клыки и желание разорвать неизвестного ему змея. Эклз на пробу сжал пару раз кулаки, проверяя на месте ли еще когти, и когда он, наконец, смог справиться с собой, то спросил, цедя сквозь зубы каждое слово:

— Ну и кто же он?

— Чад Мюррей.

— А сопляк-то не совсем уж и промах, — подал голос тактично отсиживающийся в сторонке Крис. — Что Мюррей, что человек твой. Снюхались — души родственные, чтоб их.

— Нам нужно попасть в катакомбы, что в Жалящих скалах, — сказал Джаред, пропустив мимо ушей все то, что было сказано.

— Это не так уж далеко от твоего замка, лапуль, — пожал плечами Крис. — Очень рискованно, учитывая мизерность даже того факта, что Чад все еще там.

— Я знаю, — Дженсен поднялся на ноги, и повернулся лицом к вьюге. — Но это лучше, чем сгнивать тут заживо и ждать неизбежной смерти.

— И то верно, — прокряхтел Крис, тоже приподнимаясь с насиженного места.

***

Буря немного поутихла, но не прекратилась совсем. Дженсен никогда не летал с такими предосторожностями, ведь сейчас он нес самый ценный груз, какой только мог быть. И хоть он предварительно завернул Джареда во все, что было на нем и Крисе, все равно боялся, чтобы Падалеки не замерз. И не умер. Остальное он переживет. Переживет этот день, и будет жить дальше. Сегодня все должно закончиться.

Дженсен сильнее взмахнул крыльями, лавируя среди горных пик и верхушек елей. В целях конспирации им пришлось делать большой круг, и то не факт, что это поможет — попробуй-ка не заметь двух гигантских ящеров в небе!

Но то ли судьба оказалось благосклонной, то ли их ожидала другая западня, но до Жалящих скал они добрались без приключений. Разве что, Дженсен переволновался за Джареда, но на фоне остальных событий это те еще пустяки.

— Здесь как-то слишком тихо, — переворачиваясь прямо на ходу, заявил Крис, подозрительно оглядываясь.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Дженсен не слишком уж заинтересованно, перевоплотившись снова в человека.

Как только ног коснулась земля, Джаред стянул с себя один из нескольких плащей и протянул его недоуменно вскинувшему брови Дженсену.

— На, не могу смотреть на раздетого тебя, — чуть смущенно заявил Джаред.

— Отвлекаю? — неожиданно игриво уточнил дракон, принимая черную ткань.

— Еще как, — буркнул Джаред.

— А я вас не отвлекаю? — раздраженно окликнул их Крис. — Я говорю вам: здесь что-то не чисто!

— Что? — в один голос спросили Дженсен и Джаред.

— Птиц нет. И тихо оч… — начал было говорить Крис, но сверху вдруг вспыхнул яркий, ослепляющий свет, и искореженный громкоговорителем голос приказал:

— Оставаться всем на своих местах! Шаг влево, шаг вправо расценивается как побег, прыжок — как попытка взлететь.

***

Джаред очнулся от удара головой обо что-то твердое. Его шатало и кидало из стороны в сторону. Правое плечо морозило запыленное, кажется даже изнутри, стекло, за которым блестел на солнце ослепительный в своей белоснежности снег, красиво обрамляющий лохматой шапкой пики гор и деревьев, а слева чувствовалось еле слышное живое тепло.

Джаред сморщился от боли в затылке, и первое, что он увидел перед собой — испуганно-виноватый взгляд Чада Мюррея. Он сидел напротив него, упираясь затылком в крышу снежного вездехода, с лежащими на коленях руками, закованными в наручники.

Падалеки по инерции подергал своими конечностями, которые, как и предполагалось, тоже были скованы, и устало вздохнул.

— Джей, прости меня, пожа-алуйста, — скороговоркой выпалил Чад, когда заметил, что Джаред очнулся.

— Для тебя — капитан Джаред Падалеки, — холодно отчеканил Джаред, поворачивая голову влево, чтобы увидеть Дженсена с безмятежным лицом уронившего голову на окно. Джаред неосознанно придвинулся ближе, прилепляясь к дракону, словно вторая кожа. — Где мы?

— Едем к звездолету, на главную станцию, — пояснил Чад, отводя взгляд.

— Кто? Куда? Зачем? — терпеливо задал ряд вопросов Падалеки. — Или мне из тебя все клещами вытягивать?

— Какими еще клещами? — удивился Чад, но наткнулся на недовольный взгляд человека, и решил, что данная информация сейчас не так важна, и так же, как и Джаред, раздельно ответил на каждый вопрос: — Люди. На Землю. На суд. И… прости меня, Джаред, я не хотел, чтобы ты попался им…

— Да чего уж теперь. Нам всем будь здоров как достанется.

— Странные у вас, у людей, представления о здоровье, — хрипло фыркнул Дженсен, и отвернулся к окну, уткнувшись лбом в стекло и жмурясь от блестящего снега.

Странно, но не было ни страха, ни сожаления, лишь легкая, еле заметная тоска от того, что все могло быть даже не лучше, а просто по-другому. И сейчас, смотря на горы, снег и яркое голубое небо, отдающее чем-то морозным, Дженсен почувствовал себя здесь, как дома. Впервые. Но поздно. И почему? Дженсен, к сожалению, не мог сказать.

Просто мир опять перевернулся вверх тормашками, черное оказалось не таким уж и черным, а белое не таким уж и белым… Все отдавало серым разных оттенков, и быть может только Джаред, оставался чем-то неизменным — теплым, ярким, согревающим.

— Дженсен, я…— голос Джареда дрожал.

— Не надо, — мягко, как только мог, произнес Дженсен, и слабо улыбнулся, собирая лучистые морщинки вокруг глаз. Джаред мог поклясться, что еще вчера их не было, или, быть может, Дженсен не улыбался еще так… по-человечески.

— Нет, если бы не я! А так ты умрешь, и все из-за меня. Боже, прости меня. Если бы ты не встретил меня…

—…то был бы самым несчастным драконом на свете. Я ни о чем не жалею, Джаред, правда, — так легко и искренне произнес Дженсен, что Падалеки не мог не поверить.

— И что же дальше? — обреченно спросил он, чувствуя себя таким виноватым, что аж плакать хотелось.

Дженсен хмыкнул и, совершенно не обращая внимания на разинувшего рот Чада, наклонился к Падалеки, не прерывая зрительного контакта, и коснулся сухих потрескавшихся губ, провел по ним языком и скользнул внутрь, когда Джаред неосознанно поддался навстречу. Со скованными руками было неудобно — хотелось обнять человека, встрепать каштановые волосы… но все равно было хорошо: тепло, уютно, и в груди так сладко ныло, что Дженсен точно может сказать — нет, ни о чем он не жалеет.

***

Как только Дженсен сошел с трапа, сопровождаемый двумя охранниками, на него сразу же уставилась тысяча ненавидящих, презирающих взглядов.

И все бы ничего — он выдержит, только за Джареда сердце болело, разрывалось на части и прокручивалось через мясорубку.

Дженсен смочил нижнюю губу языком, окинул невидящим — со стороны могло показаться, что высокомерным — взглядом, и не почувствовал того, что ощутил, впервые очутившись на Земле. Казалось, все чувства и эмоции, вся больная любовь к этой расе и планете сконцентрировались в одном определенном человеке, которому грозило жестокое наказание за то, что он полюбил дракона.

Его судили после Джареда, который был лишен званий, власти, родных, признания, уважения и всех прав. Отныне Джаред Тристан Падалеки отлучен от общества, не вхож ни в чей дом, он не может рассчитывать ни на чью помощь и поддержку — отрезали от корней, оставив высыхать на жарком солнце.

Крис определен на особо тяжелые работы.

Теперь же Дженсен молился всем известным ему богам, чтобы его оставили в живых, чтобы Джаред не остался совершенно один в этом чокнутом на всю дурную голову мире.

И он готов был принести в жертву собственную душу в благодарность за то, что так легко отделался. Каторжный труд и избиение? Ерунда! Рабский позорный ошейник, не позволяющий ему превращаться в того, кем он являлся? Не суть важно. Значит он совсем превратится в человека, и не важно, что люди от них отвернулись, тихо ненавидя и боясь, плевать, что не прижились, главное — он жив, и Джаред жив, а с остальным они справятся.

I'm an alien, cause I'm not of this world
Я пришелец, я не из этого мира.
I have a name, but I've been changed
Имя осталось, но сам я изменился,
And now I can't stay the same
И теперь я не могу оставаться прежним.
And I'm a loser, if that means I've been lost before
Я неудачник, если это значит, что я уже проигрывал.
But now I've found it, I'm surrounded
Но сейчас я нашёл это, я окружён,
Cause you could hear the way it sounded
Потому что ты мог услышать его.

Like angels singing
Словно пение ангелов
With a million voices
В миллион голосов.

@темы: J2, фэнтези и фантастика, драконы, au

---

Грызуны — зло

Название: Грызуны — зло
Автор: Арел Айс
Фэндом: Сверхъестественное
Рейтинг: G
Жанры: Юмор, Драма, Мистика, AU, Мифические существа
Предупреждения: OOC, Смена сущности
Размер: Мини
Статус: закончен

Описание: Отныне Сэм терпеть не мог джунгариков, а Дин еще и Сэма.

Всю ночь Сэм не спал, слушая шорох и глухой скрежет клетки. Что можно было делать, он не представлял кляня проклятых грызунов на чем свет стоит.

Мигающие ядовито-зеленым электронные часы показывали два часа ночи, и Винчестер решил, что с него хватит. Он прошел на кухню, шлепая босыми ступнями по холодному паркету, где стояла маленькая клетка на столе. Сэм уселся на стул, со скрипом подтянув его ближе к столешнице, и вздохнул, устало наблюдая за вращающимся колесом.

— Ты издеваешься? — тоскливо вопросил он, потирая слипающиеся глаза.

Колесо остановилось. Противный лязг тоже. Послышался раздраженный тихий чих, и удивительно басовитый и, одновременно, паникующий голос Дина разрезал тишину комнаты:

— Кто еще издевается?! — и уже откровенно испуганно: — Я не могу это прекратить!

— А спать? Ты не пробовал спать, Дин? — с теплящейся надеждой предложил Сэм.

— Ты идиот? — натурально взвизгнул Дин. — Ты когда-нибудь пробовал спать с чертовым шилом в заднице?!

Сэм хмыкнул. Врубил свет и поднес лицо поближе к клетке.

— Покажи, может, я смогу тебе помочь, — еле сдерживая рвавшийся наружу смех, крайне заботливо предложил Сэм.

Сопение прекратилось. И казалось, что маленький комочек тускло-рыжей шерсти сейчас просто взорвется от переполнявшей столь крохотную тушку непропорционально огромной силы ярости. Левый усик задергался, будто в нервном тике.

— Я тебя убью, если ты меня хоть пальцем тронешь, извращенец проклятущий, — убийственно спокойно пригрозил Дин.

— Ну ладно, — легко согласился Сэм. — И ради Бога, Дин, дай мне поспать.

— А ты дай поесть, и я подумаю над твоим предложением. Может быть.

Выслушивать столь категоричные ультиматумы от крохотного джунгарика было смешно. Очень. Но смеяться нельзя, ведь подобная расстановка сил не будет вечной. Сэм, по крайней мере, на это очень надеялся. Иначе он сойдет с ума намного быстрее, чем рассчитывал.

Ведь до этого все шло относительно хорошо...

Тремя днями раннее

Старой карге не хватало лишь метлы, чтобы полностью соответствовать классическим представлениям о ведьме. Дин даже отпустил пару шуточек по этому поводу, пока ведьма не швырнула его к стене. Дин порядочно приложился черепушкой о бетон, ворча про старух с атрофировавшимся чувством юмора. Ведьма, видимо, оскорбилась до самой глубины души. То ли за старуху, то ли за старомодность. Кто поймет этих женщин?

Старуха прохрипела что-то на своем ведьминском языке, прежде чем Сэм пустил ей пулю в лоб. В тоже мгновение исчез Дин — пуф! — испарился просто. Только кучка Диновой одежды обозначала его местонахождение в этом подвале минуту назад.

— Дин! — в панике позвал Сэм. — Дин!

Страх паучьими лапками обхватил сердце Винчестера, щекотал нервы, посылая волны мурашек по позвоночнику. Сэм заозирался. Ловил губами воздух и приказывал себе успокоиться. Сейчас же. Дин просто исчез. Не. Умер. Если бы он умер, то сейчас на руках у Сэма был труп. Но его нет. Нет тела — нет дела.

Сэм на четвереньках подполз к диновой куртке, дрожащими руками сгреб ее не в аккуратную кучу, взялся за рубашку и джинсы, когда услышал протестующий писк. С перепугу выронил кожанку и чуть не перекрестился. Писк повторился. Просящий такой, испуганный.

Сэм пытался перебороть трясучку в руках, но откровенно не справлялся. Перед глазами плыло, как после двух бутылок виски. Он аккуратно развернул полы рубашки и в упор уставился на дрожащий комочек тускло-рыжей шерсти с вылупленными на него в панике черными глазами-бусинками.

— Дин? — неуверенно спросил Сэм, вряд ли ожидая ответа на свой вопрос. Но животинка потрясла головкой в знак подтверждения и встала на задние лапки, забавно дергая носиком. Сэм аж умилился на полсекунды, пока хомячок не издал нечто среднее между писком и фырканьем. Винчестер готов был поклясться, что прозвучало что-то матерное в его адрес.

Сэм протянул ладонь, помогая другой рукой хомячку взобраться, на что тот рьяно и рассерженно огрызнулся. Причем так больно, зараза!

— Ну ты и сволочь! — прокомментировал Сэм, поморщившись.

Отдельным театром абсурда была дорога до мотеля. Сэм вел машину, постоянно озираясь на Дина, который суматошно бегал по сиденью, то пытаясь вскарабкаться на спинку кресла, то становился на задние лапки, чтобы смотреть на дорогу, и постоянно падал — сердился, фырчал, утирая нос.

Особенно трепетно Сэм вносил хомячка в номер, который так и норовил покончить жизнь самоубийством, постоянно свешивая голову с руки, щекотал лапами ладонь и вообще всячески сучился.

На кухне Сэм отпустил его на стол, и Дин незамедлительно начал его обследовать, опасно близко приближаясь к краю. Что ж, хомяк из него вышел весьма занимательным и сучистым.

— Только не грохнись, умоляю!

Сэм не был уверен на все сто, что зверек его понимает, поскольку Дин своим поведением доказывал обратное.

— Что ж, пора заняться твоей проблемой, — вздохнул Сэм, выходя из кухни за ноутбуком, но был остановлен на пороге отчаянным писком. Винчестер закатил глаза, оборачиваясь. На него уставились влажные черные бусинки, и в целом Дин выглядел весьма умилительно и трогательно, так что Сэм не смог противиться такому натиску и взял его с собой.

В интернете ничего похожего на их ситуацию не нашлось. Прошло часа три, и Сэм устало потер лицо ладонью, скосив глаза на заснувшего хомячка, свернувшегося в трогательный клубочек аккурат возле клавиатуры. Сэм не удержался и почесал пальцем по крошечной головке, на что хомяк отреагировал весьма агрессивно, укусив нерадивого чесателя. Сэм выругался, а Дин, переваливаясь с боку на бок, сполз с ноутбука, забавно скользя задними лапами по панели, и, сердито фырча, завалился спать.

Сэм потрепал волосы на затылке, отчаянно зевая, и решил, что пара-тройка часов сна ему явно не помешает...

***

Дикий сушняк, как после знатной попойки, был лучшим будильником на свете. Не то чтобы это мечта любого человека с утра пораньше, но качество было отменным. Сэм ввалился на кухню, опрокинул в себя сразу три стакана воды. Нет, лучше не стало. Но, по крайней мере, он сделал все, что смог. Шуршание пакета оторвало Сэма от погружения в собственное хреновое самочувствие.

Винчестер скосил глаза и уставился на картину маслом. У него даже отвисла челюсть. Джунгарик с аппетитом лопал слишком большую для его телосложения кукурузную палочку. Надутые щеки замерли, когда Дин почувствовал на себе пристальный взгляд, и уставился на Сэма глазами-бусинками. Мизан-сцена.

— Как ты?.. — Сэм запнулся и махнул рукой.

Хомяк активно заработал челюстями, будто Сэм грозился отнять у него злосчастное лакомство.

— Слушай, это уже ни в какие ворота! Нужно воспользоваться эскимосским заклятием, чтобы... — возмутился Сэм и протянул руку к хомячку, но тот слишком ловко увернулся, бросившись наутек. Тряся бочками, прости Господи. Сэм кинулся следом. Но не так-то просто было поймать постоянно выскальзывающего из рук хомяка, каждый раз в придачу опасаясь его раздавить. Задачка не из простых.

Спринт вокруг кухонной плиты способен изрядно вымотать даже бывалого охотника, и теперь Сэм, запыхавшись, пялился на сидящего окромя напротив него джунгарика, который злостно пыхтел, шевеля усиками. Нет. Что это за хитро выдуманная пытка Ада, скажите на милость?

— Дин, не заставляй меня идти на крайние меры.

Дин заинтересованно дернул ушком. Дескать, кто еще из них пойдет. И куда.

Сэм ухмыльнулся каким-то своим мыслям и с видом загадочной Шахеризады удалился из номера. Дин фыркнул, умывая лапкой нос, и потрусил к шторе, по которой благополучно спустился. Там на полу была разбросана в пылу их мегаигрищ целая пачка кукурузных палочек...

***

Сэм честно не хотел так поступать. Вот правда! (Ну, не совсем... Но вот если бы Дин его не довел!)

В номере царил полумрак. На кухне — натуральный бардак, словно там стадо носорогов на танке проехалось. А Дин очень удачно уснул в полупустой пачке от палочек, весь извазюкавшись в крошках, и забавно дрыгал задней лапкой во сне. Сэм постарался так открыто не ликовать, но, черт побери, когда он еще сможет такое провернуть?

Винчестер как мог тихо подкрался к хомячку, резко, но в тоже время аккуратно, перехватил того поперек туловища, и пока Дин, дизориентированный, сонно хлопал глазками, опустил того в клетку, напоследок вырвав клочок рыжеватой шерсти, и захлопнул дверцу.

Хомяк запищал... Нет — завопил!

Сэм мимолетно отметил про себя, что благо он не понимает, что сейчас на него вылили в виде мата — стопроцентно! — и стал варганить зельице, специально оттягивая момент, чтобы Дин успел успокоиться.

Зелье, мягко говоря, было как помои — что на вид, что на вкус. Клетка стояла посреди стола с надутым, круглым, как шар, джунгариком, который свирепо, честное слово, сверлил его взглядом. Сэм не очень осмысленно пялился в ответ.

— Подействовало? — минут через пять спокойно-спокойно поинтересовался хомяк голосом Дина. Сэм заторможенно кивнул. — Значит так, щенок-переросток, ты труп. Ходячий труп, — проинформировал его Дин и повернулся к Сэму задом, сворачиваюсь в клубочек. Такой трогательный. Такой обиженный. Такой, что захотелось погладить и покормить чем-нибудь вкусненьким. Только вот Сэм знал, что сие сантименты отхватит по полной и будет потом накладывать швы на пальцы. Хоть он с трудом представлял сам процесс, но вот в то, что Дин сможет ему это устроить — ни грамма не сомневался.

— Ну это... Спокойной ночи? — несмело кинул пробную удочку Сэм.

— Иди нахрен. Живодер доморощенный, — прошипел Дин.

Сэм даже не стал удивляться и, покивав, как болванчик, в пустоту, отправился в душ. Завтра Дин отойдет. Сэм, по крайней мере, надеялся. И уже тогда у них произойдет относительно плодотворный диалог. А пока младший Винчестер покопается в Интернете в надежде отыскать способ решения их проблемы...

***

Сэм даже не рассчитывал на благополучный исход. Вот с чего бы ему так повезло, скажите на милость?

Винчестер только встал с кресла, потянувшись, ощутил все прелести ночевки в сидячем положении и пошел на кухню. Дин спал в колесе, сердито посапывая даже во сне. Сэм усмехнулся и кинул в клетку порванный лист салата и немного морковки. И с чистой совестью пошел в душ. По возвращению его ждал противный лязг бьющегося колеса о прутья клетки и вид сосредоточенно наворачивающего круги Дина. Сэм вздернул брови.

— Дин? — опасливо окликнул он. Ноль внимания. Только колесо завертелось быстрее, будто Дин надеялся его открутить и укатить на нем куда подальше. — Дин, — снова попробовал Сэм.

— Иди нахер! — донеслось из клетки. — Просто на-хер!

— Думаю нам стоит поговорить.

— Знаешь что? — наигранно спокойно начал Дин и замер. Сэм приготовился в третий раз быть посланным нахер. Но Дин выбрался из колеса, зашуршал в опилках, подобрал кусочек салата крохотными лапками и повернулся к Сэму, яростно блестя черными глазами-бусинками. — Вот это! — он каким-то образом умудрился потрясти салатом. — Вот это уже слишком, Сэм! Решил из меня вегана заделать?! Так я тебе официально сообщаю: этот номер у тебя не прокатит. И еще одно заявление: когда я вернусь, ты умрешь. В муках.

И свернулся калачиком, приготовившись долго и со вкусом дуться, поскольку на большее был, увы, не способен. И слава Богу!

Сэм цокнул языком и решил не сообщать, что он откопал заклинание. Нравится строить из себя оскорбленную невинность — салат, как говорится, в лапы!

Винчестер лишь пожал плечами и отправился смотреть телик, демонстративно не обращая внимания, каким взглядом его прожигает, прости Господи, хомяк.

Спустя парочку фильмов, Дин не выдержал:

— Ты решил на меня забить, сучонок? Так не рассчитывай, я тебе устрою темную!

— Скоро действие эскимосского заклинания кончится, — со злорадным удовлетворением парировал Сэм.

— Так я тебя по-другому достану, — пообещал Дин.

— Посмотрим.

— Посмотрим.

Это было похоже на вызов. Черт бы попрал эту природную вредность Дина Винчестера. Весь оставшийся день Дин не произнес и слова. Он действовал на нервы иначе.

Хомяк пищал. Пищал так, что даже наушники не помогали, грохотал в клетке, разводя настолько бурную деятельность, что Сэм начал переживать за жизнь Дина. Или сохранность клетки в целостном виде. Что уж там он делал, можно было только гадать, потому что Сэм принципиально не выходил на кухню, что, кажется, только провоцировало Дина еще больше.

Под вечер Сэм готов был взвыть. Или застрелиться. Или задушить Дина! (Такая соблазнительная перспектива, учитывая его хрупкую конструкцию!) Но это нечестно, подумал он. Хотя то, что вытворял Дин, честностью можно было назвать с большой натяжкой.

Даже ночью поспать спокойно Сэм не смог — Дина видите ли инстинкты одолевали, чтоб их. Хотя Сэм от всей души сомневался в их истинной природе. Но упрямо вернулся в постель, игнорируя настойчивое желание заделаться хомякоубийцей.

Утром — разбитый, уставший, злой — вышел на кухню.

— Жуй свои чипсы, и приготовься к прогулке.

Слишком оживленный и бодренький Дин давил на расшатанную психику не выспавшегося человека.

— С фига ли? — без особого интереса поинтересовался Дин, тщетно пытаясь скрыть злорадное удовлетворение.

— Потому что заебал, — грубо отбрил Сэм, наливая себе в кружку кофе.

— Что, денечек поорать, и все сдулся? — весело отозвался Дин, вгрызаясь в громадную для него чипсину, которую он сегодня выторговывал у Сэма в обмен на спокойный остаток ночи. Так что там за инстинкты, ммм? — Я думал, ты покрепче будешь, — уже откровенно насмехался Дин. — Ты еще и не такое выкидывал, когда мелким был.

Сэм прожег хомяка испепеляющим взглядом из-за кружки.

— Ладно, понял. Заткнулся, — слишком покорно покивал мордочкой Дин. От умильности смеяться отчего-то уже не тянуло.

— Тебе нужно будет съесть что-то, что принадлежало той ведьме, — без предисловий сообщил Сэм и поставил кружку рядом с диновой клеткой. Тот одарил недопитый кофе тоскливым взглядом.

— Ты серьезно?

— Нет, блять, я шучу! — тут же взвился Сэм. — Мне же охуеть как весело!

— Тише, ковбой, — Дин примирительно уселся на попу и подергал носиком. — Надеюсь, у нее завалялся какой-нибудь аппетитный бургер!

— Если и завалялся, то ты возвращение от празднуешь уже в сортире, — едко припечатал Сэм.

***

Сэм не понял, как Дин уговорил, чтобы они обошлись без клетки. А может, это просто совесть Сэма, нашептывающая, что держать братьев в клетке и скрывать весь день, что спасение нашлось, как-то не по-христиански.

В общем, они возвращались в логово ведьмы-старухи. Дин же сидел — сидел! — на попе ровно, привалившись спинкой к сидушке, сложив лапки на животе, и вертел головой. Странная, странная картинка.

Логово ведьмы лишь оптимист мог назвать жильем. Там воняло еще гаже, чем в их прошлый визит, и Дин не на шутку расчихался, чуть не свалившись с ладони Сэма. Тот заботливо его придержал другой рукой.

— Может это? — предложил Сэм, указывая головой на какие-то баночки, в которых плавало нечто похожее на глаза-кишки-сердце-мозги.

— А может заткнешься? — зашипел Дин, борясь с тем, чтобы не осквернить ладонь брата. Черт бы побрал этот чувствительный нос!

— Ладно, думаю, этот корешок с амулета наименьшее из зол, — примирительно хмыкнул Сэм, ссаживая Дина на пол и положил с ним рядом корень... чего-то.

— А я потом в жабу не превращусь? — с сомнением протянул Дин, принюхиваясь. Пахло терпимо.

Сэм завис на секунду.

— Надеюсь, что нет. Я больше не выдержу.

— Ладно, — вздохнул Дин. — Я ем. Ты читаешь.

— Верно. Начинай.

Дин, зажмурившись, быстро сжевал корень, и Сэм начал читать заклинание.

Прошла минута. Ничего не произошло.

— Хуйня, твой обряд, — со знанием дела припечатал Дин.

— Может, я в произношении где-то ошибся, — Сэм зашуршал бумажками, сосредоточенно, как еж в опавшей листве.

Сэм рыскал глазами по строчкам, когда услышал знакомый «пуф», и взглянул на то место, где был Дин секунду назад, молясь, чтобы тот и вправду не превратился в жабу. А то было бы слишком.

На полу сидел... стоял на четвереньках Дин. Голый. И пялился тупо в пол.

— Чувак, — позвал Сэм.

— А? — вяло отозвался Дин.

— Ты снова... Эм... Человек.

Дин еще несколько секунд повтыкал в прогнившие дерявяшки, которые были слишком далеко для его зрительного хомячьего восприятия, принюхался — воняло, конечно, но гораздо терпимее. И взвился на ноги так быстро, что голова закружилась.

— Ура, я — это снова я! — завопил он и обнял Сэма, медленно, но верно покрывающегося красными пятнами. Младший Винчестер неловко похлопал его по спине.

— Дин, — неловко проговорил он. — Ты все еще голый.

— Ах, да, — спохватился Дин и отстранился.

Сэм достал из рюкзака одежду и кинул ее Дину. Пока тот одевался, Сэм потихоньку пятился в трону выхода: слишком хорошо помнил обещания старшего брата. Благо тот на радостях не убил, а обниматься полез... хоть и голый.

— Дин, ты знай, что я тебя люблю.

Кажется, Дин подавился воздухом и промахнулся ногой мимо штанины.

Сэм продолжил:

— В общем, я откопал это заклинание еще под вчерашнее утро.

Дин застыл, оборачиваясь. Джинсы остались на середине бедра.

— Ты что сделал? — спокойно переспросил Дин, мрачнея лицом.

— Я нашел это заклинание еще вчера, но ты так себя... вел...

Кажется, на лице Дина отразилось что-то очень страшное, потому что Сэм банально свалил. Нет, не так. Он свалил из дома, будто им из ружья зарядили.

Хлопнула дверь.

— Ах ты сука!!!

@темы: юмор, фанфики, сэм винчестер, Дин Винчестер, au

---

Спокойной ночи

Фэндом: Сверхъестественное
Основные персонажи: Дин Винчестер
Рейтинг: G
Жанры: Ангст, Драма, Психология, AU, Songfic
Предупреждения: Смерть основного персонажа, OOC
Размер: Драббл
Статус: закончен

Описание: Дин поступил правильно.

ДАЛЕЕ

Прозрачная занавеска легко трепыхалась на ветру, то закрывая, то открывая обзор на пухлощекую полную луну, зависшую на темном бархате ночного неба. Воздух был обжигающе горячим, но его касание к коже все равно было приятным. Светловолосая женщина в легкой ночной рубашке нехотя прикрыла окно, перекрывая путь ночному воздуху в дом. Занавески в последний раз печально качнулись и замерли, будто смиряясь со своим безвыходным положением, окончательно скрывая из виду синее полотно ночного неба и его светила.

— Ну, ма-а-м, — недовольно протянула маленькая девочка, надув губки. — Жарко же.

Женщина усмехнулась и присела на край кровати, поправляя одеяло.

— Не вредничай, дорогая, так нужно, — горячие губы слегка коснулись лба ребенка. — Спи.

Девочка недовольно заворочалась под одеялом, хитро сверкая зелеными глазками.

— Мам, а расскажи сказку. Ну пожа-а-алуйста! — законючила она, увидев, что с ней не собираются церемониться. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, всего одну, мам!..

— Эх, и что мне с тобой делать… — смиренно вздохнула мать.

***

Огонь мерно потрескивал, нежно облизывая тонкие ветки, торчавшие из более толстых бревен, искорки с шипеньем хлопали и слепили глаза, заставляя их слезиться. Дин мерзло поежился, несмотря на горевший рядом погребальный костер, до боли и рези вглядываясь в языки пламени, будто хотел намеренно, любым способом причинить себе боль, чтобы, наконец, ощутить уже хоть что-то кроме изматывающей пустоты.

Первый день ознаменовался чертовски нелогичным чувством неверия и противоречия, охотник осуществлял настолько бурную деятельность, что в буквальном смысле перевернул Ад и Рай верх тормашками. Только этого оказалось мало, чтобы вернуть брата.

Второй день ознаменовался осознанием, неприятием, и соответствующими тоской и яростью от невозможного бессилия под шквалом обычных событий, которые человеку, увы, неподвластны.

Третий день… стал днем особенно депрессивной философии с уклоном в самоубийственные сумасбродства под началом Дина Винчестера.

Четвертый день — день смирения и охотничьих похорон в какой-то глуши, в лесополосе среди бескрайних полей, на перекрестке всех дорог…

Под влиянием какой-то сверхъестественной силы Дин остановился прямо посреди перекрестка, уронив голову на руль, согнувшись, будто под грузом невероятной ноши, свалившейся на плечи и грозящей раздавить.

Удивительно чистое небо и поразительно чистый воздух ударил в лицо, заставляя задохнуться, проглотить стоящий в горле ком даже через царапающую глотку, словно наждачка, боль.

Дин вывалился на улицу, вдыхая воздух внутрь до отказа, чтобы ощутить давление легких на грудной клетке, чтобы рвало, царапало, терзало, чтобы хорошо — не пусто. И даже свободно. Хотелось улететь, раствориться, потому что душа рвалась наружу из тесных тисков клетки — хилой кожной оболочки.

Дин огладил капот рукой, чувствуя холодный металл под подушечками пальцев и качая головой. Его горе и безысходность трансформировались в чувство смирения и… и ужасного ощущения, которое трудно описать, но которое ощущается обломком ноющей боли сломанных крыльев за спиной, безвозвратной потерей чего-то важного, жизненно необходимого, как цель, как осознание себя в этом мире, своего места, миссии.

Что-то его душило, не давая спокойно сесть и уехать. Он просто не мог. Чисто на физическом уровне.

Захватив ключи от Импалы, Дин направился по дороге на север, ощущая затылком будто осуждающий взгляд малышки, и противное и нелогичное чувство того, будто он оставляет маленького ребенка одного на растерзание волкам, прочно поселяется в душе, но постепенно вытесняется посвежевшим ветром, наэлектризованным наступавшей грозой.

Дину было самую малость стыдно за свое предательство, но он не мог больше оставаться там. Там, где он всегда был с братом. Он умрет, если останется там один.

Тучи медленно наползали на небо, постепенно завоевывая все пространство, Дин блаженно вздохнул, его будто трепало на дождливых воздушных волнах, было, наверное, прекрасно…

Следующий перекресток уже довольно сильно отличался от предыдущего в силу почти мгновенно наступившей тьмы, голые ветки кустарника скрюченными старушечьими ведьмиными пальцами колыхались от порывов ветра. Так что Дин не сразу заметил пучок света, лившийся откуда-то сзади.

Винчестер облизал губу и медленно обернулся, щурясь на яркий свет фары. Буквально через секунду возле него, мерно рыча, остановился черный хромированный байк с высоким тонким парнем на седле.

Дин немного отодвинулся от яркого света, чтобы лучше разглядеть путника, который, сняв защищающие от встречного ветра очки, недоуменно спросил:

— Слышь, парень, ты чего пешком в такой глуши делаешь?

— Иду, — нашелся Дин.

— А тачка там стоит — такая классная — не твоя случайно?

Дин закусил губу до крови, и, наконец, спросил:

— Нравится?

— Спрашиваешь, это же… — договорить парню Дин не дал, протянув связку ключей, со словами: «Тогда забирай».

Парень уставился на Дина осоловевшими от шока глазами.

— Бери, пока я не передумал, — взмолился Дин, сомневаясь в своей способности распрощаться с деткой. Это все равно, что похоронить члена семьи. Второго подряд за неделю.

Но похоронить придется, чтобы потом не хоронили тебя вместе с ними. Они бы его не простили за это, Дин уж знал наверняка, сам же и был таким — Винчестером.

Парень слез с Харлея, окинул еще раз оценивающим взглядом Дина, отдал ему свои ключи и, пожелав удачи, скрылся в темноте, ведущей к малышке.

Уже не его малышке, поправил себя Дин, заводя Харлей.

Теперь все казалось более правильным. Ветер в лицо, полет, свобода. И место как раз одно. Только для него.

***

— И откуда ты все это знаешь? — уставилась на маму девочка круглыми от восхищения глазами.

— Да так, видела я его один раз, — женщина печально улыбнулась. — Ох, а в гостиной при свечах он танцевал, как Бог.

— Да ну? Ты же вроде говорила, что он Ангел? — ухватилась за логическое несоответствие девочка.

— Да, он Ангел, который потерял свои крылья, но обрел путь. Дорогу.

Девочка глубоко задумалась, переваривая полученную информацию.

— И что же случилось потом? — заинтригованным шепотом осведомилась малютка.

Женщина покачала головой, поглаживая дочь по волосам.

— Я не знаю, дорогая, я видела его только один раз, и все, что я знаю, я знаю от одного… другого Ангела в таком плаще. А он сказал, что тот отправился в Рай.

Мама поцеловала дочку в лоб, выключила ночник и, выходя уже из комнаты, тихо сказала в темноту:

— Спокойной ночи, мой беспечный ангел.

— Спокойной ночи, мам.

Вопрос: Бред?

1. Да		0	(0%)
2. Нет		0	(0%)
3. На любителя		0	(0%)
4. АвторДебил#		0	(0%)
Всего:		0

@темы: драббл, Ангст, фанфики, дин винчестер, AU